Был некогда в землях далёких город. И жили в нём люди самые обычные, как вы или я. Также вставали утром, чтобы приняться за свои немудрёные дела, сделать их в срок, или как получится, поесть, отдохнуть… А завтра с утра начать сначала. И даже город свой они не называли никак. Зачем? Если ни один из них даже и за стену почти никогда не выходил, не говоря уж о том, чтобы видеть другие города? Их мир был там, где семьи, дома, дела, наконец… Их мир был Город.

Летели года, в свой черёд сменялись сезоны. И жаркое лето приходило на смену сырой и промозглой зиме, и в свой черёд уступало ей же в бесконечном круговороте.  И вот уже сын, точно так же, как родитель его, вставал поутру, дабы приласкать жену свою и управится с делами. И сын сына… И были они точно их Город — древний, но не стареющий народ, ибо постареть может лишь тот, кто живёт, растёт и развивается.

И жила в Городе рыжая, точно огонь, танцовщица. Занятые лишь только собой жители никогда не смогли бы сказать: родилась она здесь, или некогда вошла в Город откуда-то извне… Из всех вещей у неё было лишь то, что надето, а из всех сокровищ мира — один лишь талант. Но везде её принимали тепло и без этого: сердце у девушки было светлым, душа — чистой, а поступки — добрыми. И лишь восхищение рождалось в душах тех, кто видел, как она танцевала!

И снова сменялись над городом сезоны, и снова люди крутились, точно белки, в великом колесе, имя которому — жизнь. Но никто не знал, почему печаль таится в глазах Лейлы (а именно так звали рыжую, точно огонь, девушку), да и не интересовался этим. Что ж, именно поэтому мы сами даём повод всяким лживым языкам утверждать, что живём лишь иллюзиями и не видим дальше собственного носа. О, сколько открытий чудных ждёт нас, если мы всего лишь оглянёмся по сторонам…

Впрочем, ничего таинственного и страшного в печали прекрасной танцовщицы и не было: просто в один из дней, наполненных упоением танца, она поняла, что не знает, как сделать его ещё прекраснее. Но по-прежнему ощущала всеми фибрами своей души, что это возможно. И вот, одним прекрасным летним утром, когда ветер с близлежащих гор нёс на своих крыльях прохладу ледников и запах цветущих лугов, жители обнаружили, что их любимица исчезла. Горю их не было предела! А Лейла была уже далеко. Она чувствовала, что не может вечно мчаться по кругу, и, если хочет подняться над собою, то и бояться перемен ей не к лицу. Даже если меняет шитую золотом и самоцветами накидку на пропылённый множеством дорог плащ странника…

Тогда, не то что ныне, мир для человека был куда меньше. День, два пути, и в очередной деревне ты попадал словно бы в другую вселенную. Находил там людей с другим обликом, языком, одеждой… Танцами. Имей только упорство и отвагу увидеть это своими глазами! Волосы Лейлы выгорели на солнце, многократно сбитые ноги загрубели, а большие голубые глаза так выделялись на фоне похудевшего лица и впалых щёк… Но она ни о чём не жалела, и цель была ясна как никогда!

Долго ли бродила по свету наша прекрасная танцовщица, или нет, история умалчивает. Но однажды ночь застигла её в пути, на перевале. Приготовившись провести холодную и страшную ночь, Лейла вдруг заметила вдалеке — огонь! А потом ещё один, и ещё… «Хуже не будет», — решила она и отправилась им навстречу, неожиданно для себя попав на праздник. Вино текло рекою. Виночерпий сновал туда-сюда, будто обладал даром находиться в двух-трёх местах одновременно, играла музыка… И Лейла поддалась этой атмосфере, на миг забыв, зачем она здесь. А праздник шёл своим чередом. И вот, селяне стали в круг, в центр вышли юноша и девушка, увенчанные венками из трав и цветов, заиграла плавная, очень непривычная для ушей случайной гостьи музыка…

Невиданный танец целиком захватил девушку. И, чуть ли не впервые глядя на него со стороны, Лейла, наконец-то, осознала, чего именно ей не хватало. В упоении собой никогда не делила она свои танцы с другими, лишая их столь многих нюансов и оттенков чувств, которые могут родиться только тогда, когда ты — не в одиночестве. И вскоре не осталось ничего от неприступной танцовщицы с печальными глазами, а сидела у костра в ночи прекрасная молодая женщина. И не было больше печалей и преград для неё — до самого горизонта, который в тот час начал алеть приближающимся рассветом…